Ясон был внук Кретея, основавшего в Фессалийской земле государство и город Иолк, которые он завещал своему старшему сыну Эзопу. Но случилось не так, как хотел Кретей, и троном завладел его младший сын, Пелий. Сын же Эзона, Ясон, после смерти отца, отдан был на воспитание кентавру Хирону, который вырастил из него могучего героя.
Когда Пелий состарился, он был однажды испуган предсказанием оракула, который предрекал ему, что он должен бояться человека, «обутого на одну ногу».
Ясону в это время исполнилось 20 лет, и он, убежав тайком от Хиро-на, отправился на родину, чтобы заявить Пелию свои права на престол. По дороге ему пришлось переходить сильно разлившийся ручей. Когда он подошел к нему, он увидел на берегу старую женщину, которая стала просить его перенести ее на другую сторону. Это была мать богов, Гера, ненавидевшая Пелия, но Ясон не узнал ее. Он участливо взял старушку на руки и перенес через ручей. Во время переправы один сапог его соскочил с ноги и увяз в типе, но юноше не хотелось доставать его, и он отправился дальше, обутый на одну только ногу.
Скоро пришел он в Иолк, где в это время король приносил на площади праздничные жертвы Посейдону. Когда Ясон, в своей страннической одежде, с падающими па плечи белокурыми локонами и раскрасневшимся от ходьбы лицом, подошел к толпе, все были поражены красотой и царственным видом юноши. Они думали, что к ним явился Арес или Аполлон. Король же, взглянув на пришельца и увидя, что одна нога его была не обута, испугался и невольно вспомнил предсказание оракула.
Кончив жертвы, он подошел к нему и начал расспрашивать о его родине и о том, зачем он явился в Иолк.
— Я сын Эзона, — мягко ответил ему Ясон, — меня воспитал Хироп, а теперь я пришел, чтобы увидеть снова дом отца моего.
Услышав это, хитрый Пелий не подал и вида, что боится племянника, но очень ласково обошелся с ним и целые пять дней устраивал в честь него пышные празднества. Только па шестой день он вступил с ним в переговоры, во время которых Ясон так говорил ему:
— Ты сам знаешь, что я сын настоящего короля, и по закону все десь принадлежит мне. Но я не буду трогать твои стада и луга; продолжай владеть ими; их я не отниму у тебя, но я требую одного: чтобы ты возвратил мне отцовский трон и скипетр, принадлежащие мне.
Спокойно ответил ему на это Пелий:
— Я исполню твое требование, но прежде исполни и ты одну мою просьбу, соверши подвиг, на который я, старик, не способен теперь. Уже давно является мне во сне тень Фрикса и требует от меня, чтобы я отправился в Колхиду, к королю Айэту, и привез оттуда его прах, а также золотое руно барана. Этот славный подвиг я предназначил тебе. Когда ты вернешься оттуда, совершив его, ты получишь и скипетр, и королевство.
Ясон согласился на это. Он и не предполагал всей опасности этого путешествия, которое, по замыслу его коварного дяди, должно было принести ему гибель.
История же золотого руна была такова: Фрикс, сын Атамаса и племянник Кретея, терпел очень много притеснений от своей злой мачехи Ино. Чтобы избавить Фрикса от ее преследования, его родная мать, Нефела, богиня облаков, с помощью своей дочери Геллы, похитила его из дворца. Она посадила обоих детей на крылатого золотого барана, которого получила в подарок от Гермеса, и они полетели на нем через реки, моря и земли. Но бедная Гелла упала с барана и утонула в море, которое с тех пор и называется, по ее имени, Геллеспонтом, что значит море Геллы.
Фрикс же благополучно прибыл в Колхиду, где царствовал король Айэт. Король принял мальчика очень дружелюбно, а позднее, когда он вырос, отдал за него одну из своих дочерей, Халкиану.
Золотого барана Фрикс принес в жертву Зевсу Кропилу, а его золотое руно подарил Айэту. Айэт же посвятил руно Аресу и повесил его в священной роще, приставив к нему для охраны чудовищного дракона. По предсказанию судьбы, это руно должно было охранять жизнь короля. Золотая шкурка привлекала всех как большая драгоценность. Уже многие герои пытались достать ее, и Пелий не даром надеялся прельстить своего племянника такой богатой добычей.
Итак, Ясон отправился в путь. Многие из славных героев Греции приняли участие в этом походе. У истоков Пелиона был выстроен под руководством Афины роскошный 50-ти весельный корабль. Создал его известный строитель Аргос, отчего и сам корабль был назван Арго. Это был первый большой корабль, на котором греки решились плыть в открытое море. Афина приделала к его корме кусок священного дуба из рощи оракула Додона. Когда корабль был готов, аргонавты (так называли они себя по имени своего корабля) кинули жребий, чтобы распределить свои места на судне. Ясон был избран начальником, герой Тифий — кормчим, а дальнозоркий Ликий — лоцманом.
На первых веслах сидел прославленный Геракл, на следующих — Пелий и Телемон, отец Аякса. Внутри помещались сыновья Зевса, Кастор и Поллукс, Нелей, отец Нестора, Адмет, муж Алкесты, певец Орфей, Менотий, отец Патрокла, Тезей, бывший потом царем Афин, и его друг Перифой, затем Гилас, товарищ Геракла, и сын Посейдона, Эффем.
Перед отплытием были принесены жертвы Посейдону и всем морским богам. Дружно взялись затем за весла пятьдесят гребцов, попутный ветер надул паруса, и корабль легко и плавно вышел из гавани и понесся в открытое море. Весело ехали герои, ловко лавируя между подводными камнями, но на второй день неожиданно поднялась буря и пригнала их в гавань Лемноса.
На этом острове женщины умертвили всех мужчин за их измену и взяли все в свои руки. Только их царица, Гипсипила, пожалела своего отца Тоата и отправила его па корабли через море, но по дороге буря сломала корабль, а несчастного Тоата спасли и приютили у себя рыбаки.
Когда Арго подъехал к острову, женщины радостно встретили своих гостей и устроили в их честь богатые пиршества.
Не скоро уехали бы герои от своих любезных хозяев, если бы не явился Геракл, оставшийся сторожить корабль, и не начал упрекать своих легкомысленных товарищей, напоминая им, что давно надо уже ехать дальше. Ясон вспомнил о своем долге и, простившись с царицей, вернулся на корабль. Снова сели па весла гребцы, кормчий отвязал канат, и корабль быстро понесся в морс, оставляя за собой прекрасный остров Лемнос...
Фракийский ветер скоро пригнал корабль к берегам фригийской пустыни, где на острове Кицикосе жили мирные долюняне, бок-о-бок с дикими непобедимыми великанами. Царем этого острова был благочестивый Кизик.
Когда он услышал о прибытии аргонавтов, он вышел вместе со всем долионским народом встречать их и, радостно приветствуя гостей, просил их бросить якорь и посетить его.
Во время праздничного обеда, который был тотчас устроен, герои рассказали царю о цели своего путешествия; он дал им некоторые советы относительно их дальнейшего пути.
На следующее утро он повел их на высокую гору, чтобы оттуда осмотреть остров и выбрать удобный путь. Но вдруг из леса показались неожиданно великаны и начали громадными осколками скал забрасывать выход из гавани, где стоял Арго.
Геракл, который остался сторожевым на корабле, начал пускать в них свои стрелы, и многие из великанов попадали мертвыми.
В это время подоспели и другие герои и с помощью луков и копий перебили всех великанов. Точно громадные срубленные деревья, лежали исполины на берегу гавани, и рыбы и птицы пожирали их тела.
Одержав эту победу, аргонавты снова подняли якорь и вышли в море. После долгого, бурного плавания приплыли они к городу Киоску. Здесь туземцы радушно приняли их и вынесли им вина и съестных припасов. Один только Геракл отказался от угощения и отправился в лес, чтобы сделать себе из молодой пихты новое весло. Выбрав подходящий ствол, он вырвал его с корнями из земли и начал обстругивать весло в то время, как его спутник, юный Гилас, пошел к источнику, чтобы принести своему другу воды и приготовить все к отплытию.
Когда прекрасный юноша подошел к источнику и лунный свет упал на его стройную фигуру, наклонившуюся над водой, нимфы увидали его и, очарованные его красотой, увлекли его к себе, в холодную водную глубину. Один из героев, Полифем, услышал последний крик Гила-са, и тотчас поспешил к нему на помощь; по он пришел слишком поздно и не мог спасти несчастного. Когда он сообщил эту печальную весть Гераклу, тот, вне себя от гнева и печали, бросился к источнику и, не найдя там мальчика, напрасно блуждал всю ночь по лесу, надеясь еще спасти его.
Между тем, на рассвете неожиданно поднялся попутный ветер. Рулевой Тифий предложил товарищам воспользоваться им и отплыть сейчас же. Они последовали его совету и весело вышли в море при первых лучах восходящего солнца. Но тут они заметили, что с ними нет Геракла и его двух спутников и поняли, что те остались на берету; тогда между ними завязался спор, продолжать ли путешествие без товарищей или вернуться за ними на остров.
Ясон не говорил ни слова и угрюмо прислушивался к спору... Тогда Теламон гневно воскликнул:
— Как можешь ты сидеть спокойно? Или ты боишься, что Геракл может затмить твою славу? Я только одно скажу тебе, Ясон, если даже никто не захочет, я один вернусь к покинутым!
И с этими словами он бросился к рулевому и, схватив его за плечи, хотел принудить повернуть корабль назад; но два сына Борея, Капай и Цет, удержали его.
В эту минуту из воды показался морской бог Главк и, остановив своей могучей рукой корабль, сказал:
— К чему эти споры, герои? Что заставляет вас, вопреки воле Зевса, тащить храброго Геракла в страну Айэта? Ему самой судьбой предназначены совсем другие подвиги. Самовольно остался он на берегу, в поисках своего друга Гиласа, похищенного влюбленными нимфами.
Сказав это, бог снова исчез в морской глубине, а Теламон, положив руку на плечо Ясопа, смущенно промолвил:
— Не сердись на меня, друг! Волнение заставило меня сказать неразумное слово. Пусть теперь все будет между нами по-прежнему!
Ясон охотно простил товарища, и, умиротворенные, они поехали дальше.
Между тем Полифем остался у мисийцев и построил им город, а Геракл отправился туда, куда призывала его воля Зевса.
На другое утро аргонавты причалили к берегу вдающейся в море косы. Здесь лсил дикий царь бебриков, Амик. Всякого, кто приставал к берегу, он заставлял меряться с ним силою в кулачном бою. Уже многих соседей уложил он таким образом на поле битвы.
Увидя приставший корабль аргонавтов, Амик явился на берег и громко воскликнул:
— Слушайте вы, морские бродяги! Да будет вам известно, что ни один чужестранец не смеет покинуть моей страны прежде, чем не выдержит поединка со мной. Поэтому приготовляйте своих лучших кулачных бойцов и выходите против «меня, иначе плохо вам будет!
Поллукс, сын Леды, лучший кулачный боец во всей Греции, весело принял вызов Амика и с улыбкой крикнул ему:
— Напрасно бранишься, друг! У нас найдется и для тебя достойный противник!
Как разъяренный лев, глядел на говорившего бебрикиец, но тот стоял перед ним, спокойный, полный сил и отваги. Он вытянул свои могучие руки, чтобы убедиться, что они не ослабли от долгой гребли, и с гордостью поглядел на них. Затем сошел с корабля, сопровождаемый друзьями, и встретился с противником на морском берегу.
Королевский слуга принес и бросил на землю крепкие кулачные ремни.
— Выбирай, какой хочешь, без жребия, — сказал Амик, — скоро ты увидишь, что я — боец не из плохих и с любыми ремнями сумею залепить тебе здоровую пощечину!
Поллукс с улыбкой взял те ремни, что лежали ближе к нему, и дал своим друзьям обвязать себе ими руки.
То же самое сделал Амик, и бой начался. Со страшной силой наскакивал чужеземец на Поллукса и не давал ему ни минуты покоя, нанося один удар за другим. Но Поллукс ловко увертывался от них и оставался невредим. Скоро он подметил слабые стороны противника и в свою очередь начал награждать его ударами. Так бились силачи, и только, когда дыхание их прервалось от усталости, они остановились передохнуть.
После короткого перерыва битва возобновилась, и скоро Поллукс, воспользовавшись промахом Амика, страшным ударом раздробил ему череп, так что тот, взвыв от боли, упал на колени.
Аргонавты подняли громкое ликование, но бебрикийцы, увидя поражение своего короля, набросились с дубинами на Поллукса, и снова завязалась кровавая битва. Греки были лучше вооружены, и скоро беб-рикейцы были разбиты и рассеялись в беспорядочном бегстве.
Победители набросились на королевской скот и увели с собой богатую добычу. Долго пировали они, украсив головы лавровыми венками и наслаждаясь игрой Орфея, и славили храброго победителя Поллукса, сына, всемогущего Зевса.
На следующее утро отправились аргонавты дальше и скоро пристали к берегам Фракии, где жил царь Финей, сын Агенора, проводивший свою жизнь в великом горе: Аполлон наказал его слепотой за то, что он злоупотреблял данным ему даром прорицательства. Кроме того, дикие птицы Гарпии, гнездившиеся около его дворца, не давали ему есть. Они тащили у него со стола все, что было возможно; то же, что оставляли — пропитывали таким зловонием, что не только нельзя было есть, но даже трудно было стоять около этой пищи.
Оракул Зевса предсказал Финею, что только тогда избавится он от этой кары, когда сыновья Борея приедут на греческом корабле и освободят его.
И вот, как только старик узнал о приезде аргонавтов, он вышел из дома и поплелся туда, где стоял корабль. Его худая фигура, опиравшаяся на палку и с трудом передвигавшая ноги, была похожа на тень... Едва дойдя до героев, он упал без чувств на землю. Все были потрясены его видом. Когда же он снова пришел в себя, то воскликнул умоляющим голосом:
— О, вы, дорогие герои, если вы те, о которых предсказывал мне оракул, то помогите мне! Мстительные боги не только наказали меня слепотой, но и лишили пищи, которую расхищают у меня ужасные птицы! Не думайте, что вашей помощи просит недостойный чужестранец, я — Финей, сын Агенора и ваш соотечественник. Прежде был я царем во Фракии, и сыновья Борея, которые сейчас приехали с вами, младшие братья моей жены Клеопатры.
При этих словах Цет, один из Бореадов, бросился в объятия старика и поклялся ему, что он вместе с братом освободит его от ужасных мучений. После этого герои стали приготовлять обед, который должен был быть последней добычей проклятых птиц.
Лишь только король дотронулся до пищи, как вихрем налетели они и пожрали все. Напрасно кричали и шумели стоявшие вокруг герои — птицы не боялись их и только, когда не осталось ни куска, поднялись со стола и полетели, наполняя воздух ужасным зловонием. Тогда крылатые Борсады, Цет и Калай погнались за ними с обнаженными мечами. Зевс дал им неистощимую силу, без которой они не могли бы угнаться за Гарпиями, ибо от их полета дул страшный ветер.
Долго гнались они за несущимися птицами и, наконец, подлетели к ним так близко, что могли бы без труда убить их, но в эту минуту перед ними явилась богиня Ирида, посланница Зевса, и сказала:
— Не убивайте Гарпий, этих псов великого Зевса! Я клянусь вам Стиксом, что никогда больше птицы не будут трогать Агенорова сына.
Бореады подчинились словам богини и вернулись назад, к кораблю. Между тем сострадательные аргонавты ухаживали за несчастным Финеем. Они закололи барана и снова устроили обед. С жадностью накинулся изголодавшийся старик на свежую, чистую пищу, и ему казалось, что он во сне — так необычно было для него то, что он мог спокойно утолить свой голод.
Когда он немного пришел в себя, он начал предсказывать героям дальнейшую судьбу их плавания.
— Вы встретите, — начал он, — па своем пути, в узком морском проливе Симплегады. Это две скалы, которые не доходят до морского дна, но все время плавают и сталкиваются друг с другом. Если вы не хотите быть раздавленными, как мыши, то должны проплыть между ними с такой быстротой, как летит голубь. Потом приедете вы в Мориадну, где находится спуск в преисподнюю, и поедете дальше, мимо многих подводных скал и пустынь, пока не достигнете берегов Колхиды, где бурный Фасис вливает в море свои пенистые волны. Здесь увидите вы чудесный дворец царя Айэта и высокий дуб, на котором висит золотое руно, денно и нощно охраняемое драконом.
— Тяжело ваше предприятие, по Афродита поможет вам благополучно вернуться назад.
Герои хотели еще расспросить пророчествующего старца, но вернулись Бореады и сообщили королю утешительные слова богини Ириды.
С глубокой благодарностью простился Финей со своими спасителями, и они тронулись дальше, навстречу новым опасностям.
Четырнадцать дней плыли они, гонимые северным ветром, молясь и совершая жертвы в ожидании трудного подвига. И вдруг услышали они какой-то шум. То был треск сталкивающихся друг с другом Симпле-гад.
Кормчий Тифий взялся за руль, а герой Евфрем, стоя па носу корабля, держал в руках голубя. Если пролетит голубь невредим между скала ми, так предсказал им Финей, значит, и они могут безбоязненно плыть. Вот снопа раздвинулись скалы. Евфрсм выпускает голубя, и все ждут, затаив дыхание... Голубь летит посредине... А скалы уже сдвигаются, волны с шумом разбиваются друг о друга и вздымаются все выше и выше... Шум и грохот разносится в воздухе. Скалы сошлись... Голубь пролетел невредим, только копчик хвоста остался отрезанным.
Опыт удался. Тифий радостно подгоняет гребцов — надо торопиться, ибо пролив уже снова свободен. Кипящие волны подхватывают корабль и бросают его из стороны в сторону. Страшная гибель висит над их головами... Только двинется корабль вперед, как встречные волны, набежав, снова отбрасывают его назад. Но руль умелого Тифия ловко справляется с ними, и корабль, то взлетая, то пыряя по волнам, несется уже между грозных скал. Выбиваясь из сил, работают гребцы, но скалы уже близко и каждую секунду могут задавить их. Неожиданный толчок покровительницы Афин спасает их: корабль быстро проскальзывает между скалами, и они сдвигаются сзади него, задев только кормило. Перед героями — открытое бесконечное море. Радостный вздох врывается из их грудей, им кажется, что они вырвались из преисподней.
— Теперь нам нечего больше бояться! — радостно восклицает Тифий, — все остальное, по словам Финея, удастся нам уже легко.
Но Ясон только угрюмо покачал головой в ответ на эти слова.
— Я напрасно искусил богов, — сказал он, — приняв от Пелия это поручение, которое могло стоить жизни многих из вас.
Только улыбнулись в ответ ему товарищи и бодро и весело продолжали свой путь.
По дороге их постигло несчастье: захворал и умер их верный кормчий Тифий; его пришлось похоронить на чужой земле.
Новым кормчим избрали Анкеса. Долго не решался он взяться за это трудное дело, но богиня Гера вселила в пего мужество, и он, подойдя к рулю, начал править не хуже самого Тифия.
Много дней плыли они, проезжая мимо разных неведомых стран и народов, и, наконец, увидели остров Арстиаду. Когда они подъезжали к берегу, с острова с шумом поднялась огромная птица. Хлопая крыльями, пронеслась она над кораблем, роняя свои перья, которые были остры, как стрелы. Одно из них вонзилось в плечо Филею. Вскрикнув от боли, он выронил весла. Товарищ, сидевши с ним рядом, вынул перо и перевязал ему рану. Скоро появилась другая такая же птица, но Клитий пустил в нее стрелу из своего лука и она упала, застреленная, па палубу корабля.
— Берегитесь этих ужасных птиц стимфалид, — предупредил друзей опытный Амфидамат, — их здесь такое множество, что у нас не хватит стрел перебить их всех. Давайте лучше вооружимся и будем кричать; когда птицы услышат нас и увидят наши шлемы, щиты и копья — они испугаются и улетят.
Герои тотчас сделали так, как говорил Амфидамат. Подъехав к острову, они начали громко кричать и звякать оружием, и тотчас вылетела целая туча птиц и ринулась на корабль, засыпая его своими острыми перьями. Но теперь они не пугали героев, т. к. головы их были закрыты, и стрелы отскакивали от их шлемов, не нанося им никакого вреда. Через несколько минут птицы повернули в другую сторону и улетели к противоположному острову.
Теперь аргонавты могли безбоязненно выйти на берег. Едва сделали они несколько шагов, как увидели двух юношей в изорванных одеждах. Один из них поспешил навстречу героям, и воскликнул: — О, благородные мужи, помогите несчастным, потерпевшим кораблекрушение, снабдите нас пищей и платьем!
Ясон обещал помочь им и начал расспрашивать их об их родине.
— Вы, верно, слышали о Фриксе, сыне Атаманта, который привез в Колхиду золотое руно? — спросил юноша.
— Король Айэт женил его па своей дочери, а мы — его сыновья. Меня же зовут Аргос. Отец наш умер внезапно, и мы по его воле поехали в страну наших предков, в Орхомен, чтобы привезти сокровища, спрятанные там.
Радостно приветствовал Ясон своих родственников, — их деды Ата-мант и Кретей были родными братьями. Затем юноши рассказали, как они потерпели кораблекрушение и были выброшены на этот необитаемый остров. Герои тоже посвятили их в свои планы и пригласили участвовать в подвиге. Однако юноши испуганно возразили им:
— Но ведь король Айэт жесток: он сын бога солнца — Гелия — и обладает божественной силой! Бесчисленные народы Колхиды покорны ему, а руно охраняет ужасный дракон!..
Многие герои побледнели при этих словах, но Пелей, сын Эака, воскликнул:
— Не думайте, что мы покоримся колхидскому царю! Мы тоже — дети богов! Если он не отдаст нам руно добровольно, мы похитим его силой!
На другое утро они поехали дальше, и юноши, которых они снабдили одеждой, отправились с ними.
Однажды среди пути они услышали над собой какой-то шум и, взглянув вверх, увидели орла. Это был орел, пожиравший печень Прометея и летевший сейчас к своей жертве на кавказскую скалу. От могучих взмахов его крыльев шевелились корабельные паруса.
Скоро после того, как скрылась эта ужасная птица, аргонавты услышали издали стоны титана. То орел клевал его печень. Когда стоны умолкли, они снова увидали в воздухе хищника, возвращающегося назад.
В тот же вечер они подъехали к устью Фасиса, орошающего Колхиду. Слева у них простирался Кавказ и столица Айэта, а направо — виднелись поля и рощи Ареса, где зоркий дракон, не смыкая очей, сторожил золотое руно.
Въехав в тенистую бухту, герои бросили якорь — и скоро один за другим погрузились в крепкий сон.
Рано утром, когда герои радостно встречали Аргоса, принесшего им весть о согласии Медеи, она уже поднялась со своего ложа, заплела свои густые, русые волосы, умастила тело благовонными маслами и, одев свои лучшие одежды, весело вышла из дома, приказав служанкам запрягать колесницу, чтобы ехать в храм Гекаты.
Из своего ларца достала она мазь, называемую Прометеевой. Кто, почтив богов преисподней, натирал этой мазью свое тело, того в этот день не мог поразить ни один враг, ибо его тело становилось непроницаемым ни для огня, ни для железа. Эта мазь была сделана из сока растения, выросшего из крови Прометея в кавказском лесу.
Достав ее, Медея села на подъехавшую колесницу вместе с двумя своими служанками и поехала к храму Гекаты. Войдя в него, она просила служанок оставить ее одну, сказав им, что хочет увидеться с предводителем чужестранцев, чтобы, под видом спасительного талисмана, дать ему смертельную отраву, которая погубит его.
Служанкам понравился этот план, и они ушли, оставив Медею одну. Скоро показался Ясон, вместе с Аргосом и с искусным гадателем Мопсом.
Гера облекла его божественной красотой, так что даже товарищи любовались им, когда он, прекрасный и сияющий, как звезда, вошел в храм и предстал перед восхищенными взорами Медеи. Она стояла перед ним с пылающим лицом, и сердце ее готово было разорваться от счастья. Долго глядели они друг на друга, не произнося ни слова, точно два стройных дерева, застывших перед бурей. Вот откуда-то налетает легкий ветерок, и все листья притихших деревьев вздрагивают и начинают трепетать, отдавшись во власть наступающей бури. Так и они, отдавшись охватившему их порыву любви, вдруг быстро прервали молчание и заговорили друг с другом.
- Отчего ты боишься меня, прекрасная дева? - промолвил Ясон. - Спрашивай и говори смело все, что ты хочешь, только помни, что мы находимся в священном месте, и всякая ложь в этом храме - тяжкое преступление. Поэтому, не утешай меня ласковыми словами. Я прихожу к тебе как просящий защиты за тем талисманом, который ты обещала мне через твою сестру.
С ласковой и смущенной улыбкой вынула Медея свою чудесную мазь и протянула ее Ясону. Благодарный, взял он мазь из рук той, которая готова была отдать ему душу и сердце, если бы только он пожелал этого. Долго глядели они в глаза друг другу, и сладкое волнение наполняло их души.
- Слушай, - сказала наконец Медея, - вот что должен сделать ты с этой мазью. Как только отец мой даст тебе драконовы зубы для того, чтобы посеять их, оденься в черную одежду и иди к реке. Выкупавшись в ней, вырой на берегу яму, потом заколи ягненка и принеси его в жертву, а затем сожги его всего в этой яме. Когда сделаешь все это, соверши жертвенное возлияние великой Гекате и уходи скорее от реки. Только смотри, не сбивайся с пути и не оборачивайся на лай собак, иначе жертва будет напрасна. На другое же утро натри свое тело этой волшебной мазью. В ней скрыта безмерная сила, и ты тотчас почувствуешь себя не только сильнее всех людей, но даже и самих бессмертных богов. Этой же мазью ты должен смазать и все свое оружие; после этого никакое копье, никакой огонь не в силах будут повредить тебе. Такой силой ты будешь обладать только один день, но пусть это не смущает тебя. Я дам тебе еще другое средство защиты. Когда ты запряжешь быков и посеешь драконовы зубы, из которых вырастет войско витязей - брось в их толпу камень. Они бросятся на него, как стая собак на кусок мяса, и начнут драться между собой. В это время ты и убивай их. Ну, а потом ты беспрепятственно достанешь золотое руно и сможешь ехать с ним, куда захочешь.
При этих словах слезы показались на глазах прекрасной Медеи, грустно ей при мысли, что уйдет далеко герой, и больше она не увидит его.
- Когда снова будешь ты дома, - прошептала она, - не забывай о Медее, не забуду и я о тебе никогда.
Горячей любовью наполнилось сердце Ясона при этих словах, и он воскликнул: - Верь мне, прекрасная царевна, что пока я жив - и день и ночь буду я помнить о тебе! Моя родина - Иолк, где сын Прометея, Девкалион, основал город, в котором построил дивный храм. О, если бы ты явилась туда! Тебя почитали бы все, как богиню, тебя, благодаря которой мы избегли смерти и вернулись на родину! Знай, что тогда ничто не могло бы разлучить нас, кроме смерти!
Разрывалось от боли сердце Медеи, когда она слушала эти речи Ясона. Разлука с домом и родиной казалась ей невозможной, любовь же - влекла ее в далекую Грецию... Гера, хотевшая, чтобы она явилась в Иолк и погубила ненавистного ей Пелия, вселила в нее это безумное желание.
Уже солнце начало склоняться к западу, когда Ясон и Медея расстались. Он возвратился к товарищам на корабль, а она, сев на свою быстролетную колесницу, вернулась во дворец, где с нетерпением ждала ее Халиопа.
Придя к товарищам, Ясон рассказал им обо всем, что говорила ему Медея, и показал чудесную мазь. Обрадованные, они решили послать двух из них за зубами дракона к Айэту. Король тотчас же дал им все, что было надо, так как был твердо уверен, что Ясону не удастся довести до конца это трудное дело.
В эту же ночь Ясон выкупался в реке и принес жертву Гекате, как говорила ему Медея. Богиня услышала его и вышла из своей глубокой пещеры. Огнедышащие драконы и подземные псы с лаем окружали ее. Земля содрогалась под ее ногами, и нимфы рек издавали громкие вопли ужаса. Ясона тоже объял смертельный страх, но, помня слова Медеи, он ни разу не оглянулся и быстрыми шагами вернулся к себе на корабль, где ждали его товарищи.
Как только солнце озарило вершины Кавказа, Айэт облекся в свою могучую броню, добытую им в битве с гигантами, надел на голову золотой шлем, взял в руки тяжеловесный щит, который не мог носить ни один смертный, и, сев на свою колесницу, поехал на Ареево поле, смотреть, как будет работать Ясон. Народ и сын его, Абсирт, сопровождали его.
Между тем, Ясон сделал все, как говорила. Медея. Он патер мазью свой щит, копье и меч, и когда друзья его попробовали согнуть их - они оказались тверды, как камень.
Потом натер он также все тело и почувствовал небывалую силу во всех членах. Руки его стали тверды и упруги, как сталь. Как боевой конь, взрывающий землю, рвался он навстречу опасному делу и, схватив щит и копье, отправился в путь.
Герои подвезли его на корабле до самого Аресва поля, где уже ждал его Айэт и весь колхидский народ. Сойдя с корабля и одев свой золотой шлем, Ясон, мужественный, как Арес, и прекрасный, как Аполлон, вышел в поле и, оглядевшись вокруг, увидел па земле ярмо, а возле пего железный плуг и сошник. Прикрывшись щитом, он направился отыскивать быков, как вдруг они выскочили из своих подземных стойл, дыша пламенем и покрываясь густым паром. Вздрогнули от ужаса друзья Ясона, когда увидели этих чудовищ, но он стоял неподвижно, с поднятым щитом, ожидая нападения, как гранитная скала перед вздымающимися волнами.
С ревом бросились на него быки, угрожая ему рогами, но, ударившись о его щит, они отскочили назад, не причинив ему никакого вреда. Рассвирепев, они снова бросаются па него и обжигают его своим пламенным дыханием. Но и на этот раз спасает Ясона чудодейственный талисман Медеи. Смело подходит он к быку и, взяв его за рога, с силой притягивает к плугу; затем, ударив животное по ноге, валит его на землю. То же самое делает он и с другим быком, после чего бросает свой щит и впрягает быков в ярмо.
Ахнул от удивления Айэт при виде этой необычайной силы. Ясон же снова схватил свой щит и, подгоняя разъяренных быков острым копьем, заставил их тащить по полю плуг. Вспахав все поле, он начал засевать его драконовыми зубами.
Едва начало солнце спускаться к западу, как все поле было уже засеяно - и могучий пахарь выпряг быков из ярма. Затем он вернулся к друзьям, чтобы утолить водой свою жажду.
Потом осмотрел он оружие, расправил свои члены и снова ощутил в себе прилив сил и мужества. Между тем на вспаханном поле начали уже вырастать вооруженные витязи, и скоро все оно было покрыто мечами, копьями и блестящими шлемами.
Вспомнив приказание Медеи, Ясон схватил громадную каменную глыбу и бросил ее в толпу вышедших из земли витязей. Затем, прикрывшись щитом, присел на землю и стал ждать нападения. Изумленно глядел Айэт и колхидцы, как легко поднял Ясон эту страшную тяжесть.
Между тем воины бросились друг на друга и начали биться копьями и мечами, падая под ударами, как сломленные бурей деревья.
Ясон не замедлил вмешаться в эту схватку, и сильные удары его меча скоро уложили тех, кому удалось спастись. Через несколько минут все поле покрылось кровью и трупами. Гордым победителем стоял среди опустошенного поля Ясон.
Дрожа от гнева, возвратился Айэт в город в то время, как аргонавты, ликуя, обнимали своего славного друга, уговаривая его отдохнуть после великого дела.
Всю ночь совещался Айэт со старейшинами своего народа, как погубить аргонавтов. Он был уверен, что победе им помогли его дочери и поклялся жестоко наказать изменниц.
Гера, видевшая опасность, исполнила сердце Медеи смертельным страхом. Мысль о том, что отец знает о ее участии в победе Ясона, не давала ей покоя, и в отчаянии она решила покончить с собой. Чаша с ядом была уже в ее руках, когда Гера снова воспламенила мужеством ее душу и дала ей новые неистощимые силы.
Она решила бежать с чужестранцами и тотчас выполнила это решение. Тихо вышла она из дворца. Движимые силой ее заклинаний, сами собой растворялись перед нею двери; тихо проскользнув мимо стражи, не узнавшей ее, она вышла за городскую стену и быстро пошла по тропинке, ведущей на берег, где стоял корабль. Костер, который герои жгли всю ночь в честь победы Ясона, служил ей путеводной звездой.
Вот уже и корабль. Громко выкрикнула она три раза имя Франтиса, ее младшего племянника, который сидел в это время на берегу с Ясоном. Услышав крик, они оба узнали голос Медеи и трижды ответили ей.
Тотчас поплыли герои навстречу Медее, и, не успел и они подплыть к самому берегу, Ясон, Франтис и Аргос уже спрыгнули на землю и были около нее.
Обняв колени своих племянников, Медея стала молить их:
- Спасите меня! Избавьте меня и себя от гнева отца моего! О, убежим отсюда, прежде чем он исполнит свой мстительный план! Я достану вам золотое руно, усыпив чарами охраняющего его дракона. Только ты должен поклясться мне, Ясон, что защитишь меня, беззащитную, от позора!
Услышав эти слова, Ясон тотчас лее поднял ее и воскликнул:
- О, любимая! Зевс и Гера да будут свидетелями, что как законную супругу введу я тебя в свой дом и буду свято почитать и охранять тебя!
Радостно выслушала его обещанье Медея и тотчас приказала героям осторожно плыть к священной роще Ареса, чтобы этой же ночью похитить руно.
Скоро были герои у рощи и, высадившись на берег, Ясон и Медея пошли к тому дубу, на котором висело, блестя в темноте, золотое руно. Но лишь только они подошли - вытянул свою страшную пасть дракон и зашипел так, что по всей роще отдалось эхом это шипенье. Но Медея смело подошла к чудовищу и стала тихо призывать к нему бога сна, моля Гекату помочь ей. Опьяненный чарами девы, вытянул свое длинное тело дракон и заснул, уронив отяжелявшую голову на землю. Тогда, сорвав можжевеловую ветку, брызнула Медея в его раскрытые глаза несколько капель волшебной воды, и чудовище погрузилось в долгий и тяжелый сон. Его пасть закрылась, а змеиное тело распростерлось на траве.
В то время, как Медея продолжала спрыскивать его голову, Ясон снял с дерева золотое руно, и они быстро покинули рощу. Как солнце, блестело руно в руках героя, освящая своими золотыми лучами его прекрасное лицо и белокурые локоны.
Долго дивились и любовались диковинной вещью герои, каждый хотел дотронуться до нее, но Ясон спрятал руно под плащ, и все снова вернулись на свои места.
Усадив Медею на корме корабля, Ясон так обратился к героям:
- Теперь, дорогие друзья, вернемся на родину. Смелая дева помогла нам благополучно совершить это трудное дело. Теперь я хочу сдержать свое слово, данное ей, и отвезти ее в мой дом как законную и почитаемую супругу. Вы же, друзья, помогите мне защищать ее, так как я не сомневаюсь, что Айэт будет преследовать нас вместе со всем народом. В наших руках теперь возвращение на родину и честь или позор всей Греции!
С шумом упали отрезанные канаты, дружно взялись за весла гребцы, и, как стрела, понесся корабль в открытое море.
Скоро узнал Айэт обо всем, что случилось - и о бегстве дочери, и о похищении золотого руна. Тотчас созвал он весь колхидский народ на площадь и, приказав ему вооружиться, бросился на берег, в погоню за аргонавтами. Но когда он, вместе со своим мужественным сыном и бесчисленным войском, явился на берег, корабль уже был далеко и, едва видный, исчезал в безбрежном пространстве открытого моря. Задрожал от гнева король и, потрясая в воздухе мечом и копьем, призывал Зевса и Гелия в свидетели совершенного злодеяния. Потом приказал он своим подданным тотчас доставить в его руки преступную дочь - иначе они поплатятся жизнью.
В этот же день выехали испуганные колхидцы в море, предводительствуемые храбрым Абсиртом. Как птицы, летели их легкие корабли вдогонку за ненавистным врагом.
Но аргонавтам сопутствовал счастливый ветер, посланный Герою, и на третий день они уже прибыли к устью реки Гаписа и высадились на берег, чтобы принести благодарственную жертву Гекате. Плохо знали они водный путь, по которому надо было им плыть, и жаркие споры возгорелись между ними. Аргос настаивал на том, что следует ехать по реке Истру, воды которой разделяются на два рукава - один течет в Ионийское, а другой в Сицилийское море. В это время на небе появилась горящая полоса, как раз в том направлении, куда показывал Аргос. Не167 было сомнения, что небо указывало им верное направление. Радостно подняли они паруса и поехали к устью Истра. Но колхидцы предупредили их на своих легких лодках и, спрятавшись в скрытой бухте, позволили героям въехать в залив. Затем они выехали на середину и, растянувшись по всему заливу, преградили им путь.
Увидав бесчисленное войско колхидцев, аргонавты высадились на берег и решили начать с ними мирные переговоры.
В конце концов, порешили патом, что греки оставят у себя золотое руно, но Медея будет заключена в близлежащем храме Артемиды, пока один из соседних царей не решит, за кем должна она следовать.
Опечалилась Медея, услышав эти слова, и с горьким укором сказала Ясону:
- Разве забыл ты, что обещал мне? Разве я не помогла тебе достать золотое руно, разве не я, полная любви, пришла к тебе, чтобы следовать за тобою в далекую, чужую страну? Не покидай же меня, молю тебя, и не предавай во власть чужеземному царю! Если принудит он меня вернуться к отцу - я погибла!
Так восклицала она, умоляя. Сжалось сердце Ясона при этих словах. - Успокойся, любовь моя, - нежно сказал он ей. - Это условие мы заключили только для виду. Дело в том, что здешние народы стоят за колхидцев и будут помогать твоему брату Абсирту. Нам нужно погубить его, т. к. без полководца они не решатся идти на нас, в противном же случае плохо будет и тебе, и нам. Я надеюсь на твою помощь, дорогая Медея, - прибавил он мягко.
После недолгого колебания Медея сказала:
- Совершив раз преступление, я уже не могу повернуть назад, и судьба толкает меня идти этой стезей и дальше. Подожди вступать в битву с колхидцами! Я сама заманю брата в твои руки, только дайте мне возможность увидеться с ним наедине. Я сумею обмануть его и дать тебе возможность убить его!
Все так и случилось. Коварная засада была устроена. Герои послали Абсирту богатые дары и просили его явиться для переговоров. Медея же послала сказать Абсирту, чтобы он ночью приехал на остров Артемиды, ибо она хочет сговориться с ним, как похитить руно у чужеземцев и с помощью сыновей Фрикса вернуть его обратно отцу. Поверив словам сестры, Абсирт темной ночью подъехал с немногими спутниками к священному острову и отправился один в храм. В то время как он говорил с Медеей, из засады выскочил Ясон и с обнаженным мечом бросился на него. Громко вскрикнув, Медея закрыла лицо покрывалом, чтобы не видеть смерти брата, и стремительно выбежала из храма. Как агнец, пал Абсирт под мечом Ясона. Тем временем аргонавты окружили спутников Абсирта и тут же убили их всех, ни один не смог уйти с острова. Гневным оком взглянула на это страшное дело всевидящая богиня мести Эринния.
По совету Пелея, аргонавты тотчас снялись с якоря и поплыли дальше, пока оставшиеся колхидцы не догадались о случившемся. Когда же они все поняли, то тотчас бросились в погоню за врагом, но Гера остановила их смертоносной молнией. Боясь гнева царя, они не осмелились вернуться на родину, а рассеялись по острову и навсегда остались на нем.
Много разных стран и островов проехали аргонавты, когда вдали показались, наконец, горные вершины родного края. Но и теперь еще им не суждено было вернуться на родину. Гера, боявшаяся мести разгневанного Зевса, наслала на них сильную бурю, которая снова прибила их корабль к необитаемому острову Элехийрису. Ужас и отчаяние охватили героев, когда вещий корабль их возвестил им:
- До тех пор не избавитесь вы от гнева Зевса, пока волшебница Цирцея, сестра Айэта, не очистит вас от кровавого убийства Абсирта.
Со страхом слушали эти пророческие слова аргонавты, и только близнецы Кастор и Поллукс осмелились взывать к бессмертным богам, прося их защиты. Скоро выехали они в устье Родана, где хотели остановиться, но Гера скрыла от них берег, окутав его туманом, и герои принуждены были плыть дальше. Много дней плыли они мимо бесконечных кельтских народов, пока не увидели, наконец, острова Цирцеи.
Войдя в гавань, Ясон приказал всем остаться на корабле, сам же вместе с Медеей сошел на берег и, несмотря на ее сопротивление, принудил ее войти с ним во дворец Цирцеи.
Изумленно взглянула Цирцея на двух чужеземцев, тихо и печально повергнувшихся ниц у ее очага. Медея горестно склонила свою голову на скрещенные руки, в то время как Ясон с опущенными глазами стоял на коленях возле своего меча, который воткнул в землю. Тогда поняла Цирцея, что чужестранцы молят ее очистить их от тяжелого преступления, совершенного ими. Боясь Зевса, защитника всех скрывающихся, она решила совершить над ними обряд очищения. Заколов собаку, она принесла ее в жертву Зевсу-очистителю, а затем, встав у очага, сожгла жертвенные хлебы, чтобы умилостивить гнев Эринний и призвать прощение отца богов на головы несчастных убийц. Когда было все кончено, она усадила путников в золоченые кресла и села сама против них, чтобы выслушать их историю.
Когда Медея рассказала всю правду, Цирцея серьезно сказала ей:
- От меня ты не должна больше ждать никакого зла, ибо ты искала у меня защиты, и притом же ты мне и родственница. Но не жди от меня больше и помощи! Скорее уходи прочь теперь с этим человеком, кто бы он ни был!
Скорбь овладела Медеей при этих словах, и, горько рыдая, она спрятала лицо в покрывало. Ясон взял плачущую за руку и вышел с ней из дворца...
После этого мать богов, Гера, сжалилась над беглецами. Послав свою вестницу к богине Фетиде, она просила ее взять аргонавтов под свою защиту и покровительство.
Нежный зефир повеял в воздухе, и корабль снова поплыл, гонимый попутным ветром, к острову коварных сирен, пытавшихся заманить путников своим чарующим пением. Опьяненные герои уже хотели высаживаться на берег, но Орфей схватил свою божественную лиру и заглушил сладкие голоса сирен. Так уехали они благополучно от этого опасного острова, но впереди их ждали новые опасности. Скоро они очутились в страшном проливе между Сциллой и Харибдой, где ждала их неминуемая гибель, если бы по воле Геры нимфы, дочери Нерея, не провели корабль по этому ужасному месту. Так благополучно прибыли они, наконец, к острову Феаков, которым управлял благочестивый король Алкиной. Но здесь снова неожиданно появилось могучее войско колхидцев, прибывших сюда по другому пути. Они требовали выдачи Медеи, угрожая в противном случае губительной войной.
Медея со слезами умоляла королеву Арсту помочь им. Когда вечером король говорил со своей супругой о колхидской девушке, Арета рассказала ему, что Ясон хочет увезти Медею в Грецию, чтобы сделать ее своей законной женой, и просила короля помочь им.
- Я охотно прогнал бы отсюда колхидцев, - возразил ей король, - но боюсь оскорбить закон гостеприимства Зевса. Слушай! Если она сейчас еще свободная девушка, то она должна будет возвратиться к отцу, если же она станет его женой, то никто не может разлучить ее с супругом, которому она принадлежит больше, чем отцу.
Этой же ночью Арета послала гонца к Ясону, советуя ему при наступлении утра обручиться с Медеей.
Друзья одобрили этот совет, когда Ясон рассказал им о нем - и в этот же день, в священном гроте, под песий Орфея, была отпразднована радостная свадьба.
Когда Алкиной на другой день узнал об этом и услышал подтверждение свидетелей, бывших на свадьбе, он торжественно поклялся, что Медея не будет разлучена с Ясоном. Напрасно возражали колхидцы - король объявил им, что они или должны в качестве гостей соблюдать мир, или же пусть выводят корабли и из его гавани. Колхидцы, боявшиеся возвращаться к Айэту без Медеи, решили избрать первое и, не требуя больше ничего, мирно остались в стране Феаков.
Скоро после этого аргонавты снова пустились в путь, но не долго плыли они: внезапно подул северный, бурный ветер и погнал их в незнакомое Ливийское море. Девять дней носились они по его волнам, пока, наконец, не прибило их к пустынному африканскому берегу. Глубоко врезался в песок киль корабля, бесконечная, голая пустыня была перед их глазами, ни ручейка, ни тропинки, ни признака жизни не было видно нигде. Все кругом было мертво и молчало. Печально бродили они по острову, ожидая неизбежной гибели в этом мертвом необитаемом крае, потеряв всякую надежду на благополучное возвращение домой, но вот три полубогини, властвовавшие над этой страной, сжалились над несчастными. Тихо подошли они в знойный полуденный час к лежащему на берегу Ясону и приподняли покрывало, которым он накрыл свою голову.
- Несчастный! - шепнули они ему, - велики бедствия, перенесенные тобой, но все же ты не должен отчаиваться. Когда богиня моря отпряжет коней от колесницы Посейдона, возблагодарите вашу мать, так долго носившую вас в своем чреве, и сделайте для нее то же, что она делала для вас, и тогда вы сможете вернуться на родину.
С этими словами они исчезли.
Изумленный, вскочил Ясон и бросился к товарищам.
Долго размышляли герои над этими загадочными словами, как вдруг перед их глазами из воды выскочил мощный морской конь с пышной золотой гривой и, стряхнув с себя морскую пену, быстро помчался по берегу.
Увидя его, Полей радостно вскричал:
- Вот исполнилась первая часть предсказания: это конь, выпряженный богиней из колесницы Посейдона, мать же носившая нас в своем чреве - наш корабль Арго. С ним должны мы теперь сделать то, что он делал для нас! Давайте же перенесем его на плечах через эти пески, по следам божественного коня.
Они сделали так, как говорил Пелей, и двенадцать дней и двенадцать ночей несли корабль на плечах по знойной, песчаной пустыне. Только Гера спасла их от гибели, иначе они не вынесли бы палящего зноя. Наконец, пришли они на берег Тритонского залива и здесь спустили корабль, сами лее бросились отыскивать источник с пресной водой, ибо изнемогали от жажды. На одной из скал Орфей увидел Геспе-рид, живших в этой стране, и одна из них, называвшаяся Элле, сказала, обращаясь к героям:
- На ваше счастье был здесь вчера храбрый герой, который лишил жизни Ладона и отнял у нас золотые яблоки. Это был человек с горящими глазами; с плеч его спускалась львиная шкура, а в руках он нес дубину и лук со стрелами. Он также пришел, жаждущий, из этой пустыни, но не мог нигде найти чистого источника. Тогда он ударил своей дубиной по скале, и из нее тотчас, как по волшебству, полилась свежая вода. Ужасный человек приник к ней и пил, пока не утолил своей жажды. Идите, я покажу вам этот источник.
Говоря это, Элле привела аргонавтов к скале, из которой бил ключ, и они радостно утолили свою жажду.
- Поистине, - сказал один из них, - это был Геракл, который открыл этот источник. В разлуке с нами он продолжает спасать нашу жизнь.
Затем они снова тронулись в путь. Но ветер мешал им плыть, и они напрасно искали выхода в открытое море, кружась по пенистым волнам залива.
Тогда, по совету Орфея, они снова вышли на берег и посвятили богам страны большой жертвенный треножник. Когда они сделали это, перед ними появился морской бог Тритон и, подняв глыбу земли, подал ее героям, как знак гостеприимства.
- Мой отец, Посейдон, - сказал он, - поставил меня владыкою этой страны. Плывите туда вон, где вода, чернея, крутится над пучиной, там и есть выход из бухты в открытое море. Плывите смело, я, в благодарность за вашу жертву, пошлю вам добрый ветер.
Сказав это, он схватил треножник и исчез с ним в морской глубине.
Герои скоро нашли указанный выход и, выехав в открытое море, через несколько дней прибыли к острову Криту. Владыка этого острова был ужасный исполин Тал. Он был единственный, уцелевший от древнего рода людей, и Зевс поставил его стражем на пороге Европы. Три раза в день исполин, на своих медных ногах, обходил остров. Все его тело было тоже из меди, и только в одном месте был кусочек живой ткани, где проходила кровеносная жила. Он не был бессмертен, но его мог убить только тот, кто сумел бы поразить его прямо в это живое место.
Когда Тал видел приближавшихся героев, он начал кидать в корабль обломки скал и камней. Испуганные пловцы хотели уже уезжать обратно, но Медея вскричала:
- Держите только корабль так, чтобы камень не мог долететь до него. Я укрощу чудовище.
Таинственными заклинаниями она призвала на помощь жизнь похищающих Парок и заставила сомкнуться глаза исполина, который скоро упал в зачарованном сне. Падая, он ударился живым местом своего тела об острый выступ скалы, и вол на крови хлынула тотчас из раны. Проснувшись от боли, великан пытался удержаться па ногах, но скоро силы оставили его и, подобно срубленной ели, с ужасным шумом низвергся исполин на дно глубокого моря.
Миновав опасность, аргонавты вышли на берег и несколько дней провели, отдыхая на острове. Когда же снова пустились они в путь, их постигло новое приключение.
Внезапно спустилась темная ночь, померкли луна и звезды, и все окуталось непроницаемым мраком. Герои не знали, на воде ли они еще или низвергнуты в Тартар. Подняв руки к небу, взывал Ясон к Аполлону, моля о защите и обещая богатые жертвы. Услышав стенанья несчастных, спустился с Олимпа божественный Аполлон и блестящими, лучезарными стрелами своего золотого лука осветил темную морскую даль. Аргонавты увидели впереди маленький остров и тотчас поплыли к нему. Там радостно встретила их утренняя заря.
Это было последнее приключение в их плавании, и скоро после него они достигли острова Эгины; оттуда, уже без всяких затруднений, прибыли они, наконец, в Иолийскую гавань.
Вернувшись на родину, Ясон застал еще в живых и Пелия, и своего отца Эзопа. Свой вещий корабль он посвятил Посейдону, золотое руно вручил Пелию, Эзону же Медея возвратила, при помощи своих волхво-ваний, молодость. Прежде чем сделать это она испробовала свою силу на старом баране. Сварив в котле волшебные травы, она бросила в эту кипящую воду старого барана, и скоро из воды выскочил вместо него молодой, белоснежный барашек. То же самое сделала она и с Эзопом. Как только он опустился в горячую ванну, насыщенную травами, он стал быстро преображаться: седые волосы внезапно почернели, во рту появились крепкие, белые зубы, и седой дряхлый старец превратился в цветущего, полного сил мужа. Узнав об этом, Пелий начало просить Медею совершить чудо над ним и также возвратить ему молодость. Медея исполнила его желание, но бросила в ванну простые травы, не имеющие целебной силы, и старый царь сварился в кипящей воде.
Его сын, Акает, учредил в честь отца блестящие похоронные игры, а на престоле воцарился по праву Эзоп. Ясону же так и не удалось овладеть троном в Иолке, ради чего вынес он свое тяжелое путешествие. После смерти Эзона он должен был вместе с Медеей покинуть государство Акаста и возвратиться в Коринф.
Здесь прожил он десять счастливых лет с любимой женой своей, подарившей ему трех прекрасных сыновей. Но когда стала меркнуть красота Медеи, Ясон охладел к ней и влюбился в молодую царевну Главку, дочь коринфского царя Креона. Когда Медея узнала об этом, она, дрожа от гнева и призывая богов в свидетели ее позора, напомнила Ясону о его клятве и обо всем, что она сделала для него. Но коварный муж уверял ее, что вступает в брак с Главкой ради ее же сыновей, для того, чтобы вернуть им царский трон и воспитать их, как детей царя. И, не взирая на ее жалобы, он вступил в брак с царской дочерью.
Подавленная горем, бродила Медея около двора своего вероломного мужа.
- Горе мне, - восклицала она, ломая руки. - О, если бы смерть сжалилась надо мной! О, ты, мой отец, которого я покинула, ты, брат, убитый моей рукой, - это ваша месть совершается теперь надо мной! Но не Ясон может наказывать меня за мое преступление, нет, он также должен погибнуть вместе со своей молодой женой!
Так жаловалась Медея, как вдруг явился к ней сам Креон, коринфский царь, и гневно вскричал:
- Ты, зловещая колдунья, бери своих детей и ступай прочь из моей земли!
Подавив свой гнев, Медея кротко возразила ему:
- Зачем ты боишься меня, Креон? Ведь сделанного не изменишь; так пусть же теперь живут счастливо молодые супруги! Меня же, молю тебя, оставь здесь; верь, что я буду покорно молчать и терпеливо переносить свое горе!
Но Креон не поверил ей и снова повторил свое приказание. Тогда Медея попросила отсрочки на один только день, чтобы дать ей возможность собраться и отыскать прибежище своим детям.
- Уже много раз я был одурачен, благодаря своей уступчивости, - сказал король, - но душа моя не жестока. Один день я даю тебе!
Получив желаемый срок, Медея, поспешила исполнить самое темное дело, которое когда-либо приходило ей на ум. Она увиделась с Ясоном и, сделав покорный вид, сказала ему:
- Ясон, вижу теперь, что все, что ты сделал, послужит к нашему благу. Мы пришли сюда бедными изгнанниками, и ты своей новой свадьбой хотел помочь мне и своим детям. Теперь ты избавишь их от нужды и дашь им возможность разделить с тобой твое счастье. Обнимите же, дети, отца своего, - сказала она сыновьям, - и помиритесь с ним так же, как помирилась с ним я!
Ясон, обрадованный этой переменой, обещал ей и детям всяческие блага, после чего Медея стала просить его взять детей к себе, чтобы она могла одна отправиться в изгнание. Чтобы склонить к этому его молодую супругу, она послала с Ясоном в подарок ей богатые златотканые одежды. Эти одежды она пропитала ядовитыми соками, которые приносили смерть тому, кто надевал пропитанное ими платье.
Простившись с Ясоном, который поверил всему, что она говорила, она спряталась во дворе и с трепетом ждала, когда ее посланный принесет ей известие о том, как бы принят ее подарок. Он скоро вернулся и, задыхаясь, крикнул ей:
- Спасайся, Медея, твоя соперница и отец ее погибли. Когда Главка увидела дорогие одежды, она не устояла перед соблазном и обещала принять детей. Как только Ясон вышел от нее, она надела на голову золотой венец и принялась любоваться собой в зеркало. Но вдруг покачнулась и, дрожащая, упала на землю. С диким взором и с пеной у рта лежала она, мучимая смертельной болью, и, прежде чем успел прибежать узнавший об этом отец, она уже была мертва. Он нашел только холодный труп; в отчаянии бросился он к нему, но, опьяненный ядом ее одежд, упал, обессиленный, и тотчас расстался с жизнью. Про Ясона я ничего не знаю.
Этот рассказ воспламенил в груди Медеи еще большую жажду мести, вместо того, чтобы потушить ее, и она поспешила в свою комнату, где спали ее дети.
- Забудь, несчастная, что это твои собственные дети! - восклицала она, - если ты не убьешь их сама, они умрут от руки палача!
Когда Ясон вошел в комнату Медеи, чтобы отомстить убийце, он услышал последний предсмертный крик своих детей. Войдя в комнату, он увидел окровавленные трупы мальчиков, Медеи лее нигде не было видно. В отчаянии шел он по улице, как вдруг услышал над собой в воздухе странный шум. То Медея уносилась на своей крылатой колеснице, запряженной чудовищными драконами.
Недолго прожил после этого Ясон; жизнь его была тяжела и одинока. Он часто ходил в святилище Посейдона, где стоял его корабль Арго, и, глядя на него, уносился мысленно в далекое и счастливое прошлое. Однажды, в жаркий летний день, Ясон лежал, утомленный, в тени корабля. Вдруг послышался треск, и древние доски рухнули. Так старый, заслуженный Арго погреб под своими развалинами некогда славного героя Ясона. Про Медею же больше никто ничего не слыхал.
Библиотека